Vicktor устато, лениво, но сцуко здорово. -_- *ушел завидовать* ибо я как-то... не умею вовремя остановиться над пикчей, даже если хочу этой самой... небрежности, чтоли...
Вот честно согласна с Киром, в некоторых работах имеет смысл небрежность как выразительный элемент! Доскональная прорисовка просто может убить дух рисунка! Не дать нужного эффекта!
Непросто быть богом в жесткое время. Быть выше чем жалость, любовь или честь. И жить в Арканаре тупом и надменном, где слова достаточно, чтоб на кол сесть (с)
Почему-то когда смотришь на определенные рисунки, возникает престранное ощущение - не дежа-вю, но очень похожее. Будто ты это уже видел. Это как с полузабытым вкусом, который попробовал когда-то очень давно, а теперь вдруг снова чувствуешь его на губах и отчаянно пытаешься вспомнить, что же это такое было. Пытаешься дать ему название, но оно ускользает, и это страшно грызет, и кажется, что нужно непременно вспомнить, обозначить, дать ему название, потому что раньше ты точно знал, что это такое - а теперь вдруг это слово ускользает.
Чем-то похоже на сны, которые обычно видишь в детстве - вроде и страшные, но... наутро от них не остается тяжелого ощущения, не остается морока, только горечь, похожая на полынь. В этих снах происходит много страшного - но вроде как и не с тобой, ты только наблюдаешь, свидетельствуешь - как будто приводимый в исполнение приговор - суровый, страшный, но мрачно торжественный и узаконенный. После него толпа молча рассеивается.
Что-то похожее и тут. Почему-то пошла литературная ассоциация - на Нортон.
Постепенно буря утихала. Темнота ночи, встретившая их, когда они прошли через Врата, сменилась серым светом приближающегося рассвета. Саймон стал с интересом рассматривать окрестности. Это была пустыня, как и по ту сторону Врат: было видно, что некогда здесь обитали люди. То, что он поначалу принял за обломки скал, оказалось многочисленными развалинами домов. Некогда ему приходилось видеть подобные картины: когда армия с боями проходила через Францию и Германию. И там тоже все выглядело примерно так же: последствия войны или, по крайней мере, великого бедствия. И точно так же там стояли здания в руинах, и сквозь плитки пола пробивалась трава. Солнце так и не появилось, но уже наступил день. И теперь Саймон разглядел, что земля в руинах местами запеклась, напоминая черный шлак. И перед ним снова воочию возник кошмар его родного мира. Атомная война? Радиоактивная земля? Но ведь атомная бомба не могла бы вот так снести половину здания, оставив вторую половину в целости и сохранности. Значит, какое-то другое оружие. ... — Саймон! Что-то приближается… Он и сам почувствовал то же самое: ничего не было видно, но он ясно чувствовал, что сейчас должно что-то произойти. Он ясно ощущал опасность. ... И вот… Они появились с трех сторон и молча бежали к их укрытию. Один выскочил из-за стены, другой — из густых зарослей, последний — из полуразрушенного здания. Это были люди, вернее, поправил себя Саймон, имели их облик. Лохмотья одежды еще кое-как прикрывали их тела, но это только производило жуткое впечатление и не прибавляло им человеческого вида. Ибо тела их были невообразимо тощи, руки и ноги — костлявы, настолько что кости едва не прорывали туго натянутую кожу. Головы на вытянутых тонких шеях больше всего напоминали высохшие черепа. Словно в этих руинах вдруг ожили мертвецы, встали на ноги и двинулись вперед. Саймон обратил свое ружье против этой троицы, повел им из стороны в сторону. Долгую секунду ему казалось, что в ружье больше нет заряда, ибо некоторое время они еще бежали вперед. Потом вдруг остановились, как вкопанные, и тела их обратились в пепел, как тот куст, в который Саймон стрелял раньше. Но перед смертью они вдруг закричали высокими странными голосами, и заплясали, и задрожали на месте, словно в странном танце. Только потом они рухнули, и на месте их тел осталась кучка пепла. Саймон ощутил приступ тошноты, рот наполнился горечью. Джелит вскрикнула и вцепилась ему в руку. — Вот как…
Если из личных ассоциаций - то это похоже на какой-то Апокалипсис, на страшный суд, на чистилище. По крайней мере, те библейские картины, в которых появляются ангелы. Не те ангелы, которыми мы их так любим представлять - белая одежда, легкие сандалии и крылья, невинность и святая непорочность - но настоящие. Библейские, стоящие с огненным мечом на выходе из Эдема.
Карающий ангел, несущий смерть и справедливое, но ох как суровое воздаяние. Хотя... несмотря на определенную мрачность, этот скорее хранитель. Своеобразный хранитель - приходящий во сне и уничтожающий тени. Тени, таящиеся во мраке и приходящие к спящим. С тьмой следует бороться светом, но если его нет? Тогда сойдет другая тьма, способная поглотить первую. В нем тоже есть какая-то частица тьмы, но контролируемая, не столько хорошая, сколько неплохая.
И еще. Выражение лица. Безжалостное, неумолимое, отчаянное: истреблять, до последнего - только... Вполне, возможно, что его убьют. И он это прекрасно понимает. Только это ничего не значит. Так надо.
-
-
19.11.2008 в 00:24-
-
19.11.2008 в 00:26NIN!!!
это в смысле?
-
-
19.11.2008 в 00:28-
-
19.11.2008 в 00:30устато, лениво, но сцуко здорово. -_- *ушел завидовать* ибо я как-то... не умею вовремя остановиться над пикчей, даже если хочу этой самой... небрежности, чтоли...
-
-
19.11.2008 в 00:31а, да, зачетная группа.)
-
-
19.11.2008 в 00:32нинадо завидовать. небрежность вовсе негуд и от нее избавляццо надо. -_-
-
-
19.11.2008 в 00:44А завидки всегда тому, чего не хватает. Иногда небрежность оправдана.
-
-
19.11.2008 в 16:37-
-
19.11.2008 в 16:41-
-
19.11.2008 в 20:08-
-
19.11.2008 в 22:56типа в отпуск приезжай в гости на выхи
-
-
17.02.2009 в 00:25Почему-то когда смотришь на определенные рисунки, возникает престранное ощущение - не дежа-вю, но очень похожее. Будто ты это уже видел. Это как с полузабытым вкусом, который попробовал когда-то очень давно, а теперь вдруг снова чувствуешь его на губах и отчаянно пытаешься вспомнить, что же это такое было. Пытаешься дать ему название, но оно ускользает, и это страшно грызет, и кажется, что нужно непременно вспомнить, обозначить, дать ему название, потому что раньше ты точно знал, что это такое - а теперь вдруг это слово ускользает.
Чем-то похоже на сны, которые обычно видишь в детстве - вроде и страшные, но... наутро от них не остается тяжелого ощущения, не остается морока, только горечь, похожая на полынь. В этих снах происходит много страшного - но вроде как и не с тобой, ты только наблюдаешь, свидетельствуешь - как будто приводимый в исполнение приговор - суровый, страшный, но мрачно торжественный и узаконенный. После него толпа молча рассеивается.
Что-то похожее и тут.
Почему-то пошла литературная ассоциация - на Нортон.
Постепенно буря утихала. Темнота ночи, встретившая их, когда они прошли через Врата, сменилась серым светом приближающегося рассвета. Саймон стал с интересом рассматривать окрестности. Это была пустыня, как и по ту сторону Врат: было видно, что некогда здесь обитали люди. То, что он поначалу принял за обломки скал, оказалось многочисленными развалинами домов.
Некогда ему приходилось видеть подобные картины: когда армия с боями проходила через Францию и Германию. И там тоже все выглядело примерно так же: последствия войны или, по крайней мере, великого бедствия. И точно так же там стояли здания в руинах, и сквозь плитки пола пробивалась трава.
Солнце так и не появилось, но уже наступил день. И теперь Саймон разглядел, что земля в руинах местами запеклась, напоминая черный шлак. И перед ним снова воочию возник кошмар его родного мира. Атомная война? Радиоактивная земля? Но ведь атомная бомба не могла бы вот так снести половину здания, оставив вторую половину в целости и сохранности. Значит, какое-то другое оружие.
...
— Саймон! Что-то приближается…
Он и сам почувствовал то же самое: ничего не было видно, но он ясно чувствовал, что сейчас должно что-то произойти. Он ясно ощущал опасность.
... И вот…
Они появились с трех сторон и молча бежали к их укрытию. Один выскочил из-за стены, другой — из густых зарослей, последний — из полуразрушенного здания. Это были люди, вернее, поправил себя Саймон, имели их облик. Лохмотья одежды еще кое-как прикрывали их тела, но это только производило жуткое впечатление и не прибавляло им человеческого вида. Ибо тела их были невообразимо тощи, руки и ноги — костлявы, настолько что кости едва не прорывали туго натянутую кожу. Головы на вытянутых тонких шеях больше всего напоминали высохшие черепа. Словно в этих руинах вдруг ожили мертвецы, встали на ноги и двинулись вперед.
Саймон обратил свое ружье против этой троицы, повел им из стороны в сторону. Долгую секунду ему казалось, что в ружье больше нет заряда, ибо некоторое время они еще бежали вперед. Потом вдруг остановились, как вкопанные, и тела их обратились в пепел, как тот куст, в который Саймон стрелял раньше.
Но перед смертью они вдруг закричали высокими странными голосами, и заплясали, и задрожали на месте, словно в странном танце. Только потом они рухнули, и на месте их тел осталась кучка пепла. Саймон ощутил приступ тошноты, рот наполнился горечью. Джелит вскрикнула и вцепилась ему в руку.
— Вот как…
Если из личных ассоциаций - то это похоже на какой-то Апокалипсис, на страшный суд, на чистилище.
По крайней мере, те библейские картины, в которых появляются ангелы.
Не те ангелы, которыми мы их так любим представлять - белая одежда, легкие сандалии и крылья, невинность и святая непорочность - но настоящие. Библейские, стоящие с огненным мечом на выходе из Эдема.
Карающий ангел, несущий смерть и справедливое, но ох как суровое воздаяние.
Хотя... несмотря на определенную мрачность, этот скорее хранитель.
Своеобразный хранитель - приходящий во сне и уничтожающий тени. Тени, таящиеся во мраке и приходящие к спящим. С тьмой следует бороться светом, но если его нет? Тогда сойдет другая тьма, способная поглотить первую. В нем тоже есть какая-то частица тьмы, но контролируемая, не столько хорошая, сколько неплохая.
И еще. Выражение лица. Безжалостное, неумолимое, отчаянное: истреблять, до последнего - только...
Вполне, возможно, что его убьют. И он это прекрасно понимает. Только это ничего не значит.
Так надо.
П.С. -_-
-
-
17.02.2009 в 11:48спасибо Оо